ВИТАЛИЗМ (лат. vitalis жизненный) — одно из основных идеалистических учений в биологии и медицине, объясняющее специфику органической жизни с помощью введения понятий об особых нематериальных и иррациональных непознаваемых факторах («жизненная сила», «порыв» и т. д.). В. спекулирует на трудностях познания проблемы жизни, на ограниченности механицизма, являясь его методологическим «дополнением».

Естествознание 17 —18 вв. изучало только уже сформировавшиеся, пространственно организованные тела и их взаимодействия, причем сложные процессы жизни сводились, как правило, к более элементарным, прежде всего механическим процессам (отсюда «механицизм»). Биология, развивавшаяся в общем русле механистического естествознания, определяла организм (впоследствии и клетку, и субклеточные организации живого) как тело, способ существования к-рого (его состояние и функции) целиком и полностью зависит от его наличной структуры, от того или иного способа «соединения» его частей.

Данное представление об объекте биологии определялось метафизическим способом теоретизирования (метода мышления), о к-ром Ф. Энгельс писал, что, будучи перенесенным Ф. Бэконом и Локком (J. Locke, 1632—1704) из естествознания в философию, он стал специфической ограниченностью 18 в.

Если какой-либо протекающий во времени единый и целостный процесс свести к простой смене отдельных его состояний и в каждом из них видеть лишь пространственные взаимодействия ранее сформировавшихся структур, то целым в таком случае будет уже не процесс, а именно сама готовая отдельная структура. «Целое» при этом — всегда лишь агрегат самостоятельных, «готовых» элементов. Когда речь идет об искусственных механизмах, подобное представление о «целом» — хороший помощник механика. В отличие от механической системы, система органическая, по Марксу, превращается в целостность, подчиняя себе все свои элементы и строя из них недостающие ей органы (К. Маркс и Ф. Энгельс, соч., т. 46, ч. 1, стр. 229).

В биологии, имеющей дело с органическими системами, механистическое понимание целостности распадается на два взаимоисключающих истолкования самой жизни. Первое было совершенно четко сформулировано Р. Декартом: явления жизни не нуждаются для своего объяснения ни в каких иных законах, кроме механических (пространственное взаимодействие готовых структур). Жизнь с этой точки зрения — это совокупная функция очень сложно устроенного механизма. Второе также исходит из того, что все телесные функции могут и должны быть истолкованы в понятиях пространственного взаимодействия (в частности, декартовского рефлекса). Но в эти понятия принципиально не укладываются такие существеннейшие проявления развития органических систем, как формирование недостающих органов (отсутствующих частей формирующегося, но заданного своими предпосылками целого), напр, в процессе развития зародыша, а также целенаправленный характер биол, процессов, целесообразность и единство развития биосферы и т. п. Следовательно, с точки зрения механицизма все эти существеннейшие проявления жизни не могут быть функцией телесности. Именно в них виталист видит проявления «бесплотных», «сверхтелесных» сил.

Иногда к виталистам неправомерного чисто формальным признакам, относят Аристотеля, Р. Декарта, Лейбница (G. Leibniz, 1646 — 1716) и естествоиспытателей — У. Гарвея, Бюффона (G. L. Buffon, 1707 — 1788) и др., напр, вследствие применения понятия «энтелехия». Понятие «энтелехия» (нечто, в самом себе несущее цель), введенное Аристотелем, использовал в начале 20 в. неовиталист Дриш (H. Driesch, 1867—1941), в то время как сам Аристотель термин «энтелехия» ввел как логическую (всеобщую) категорию, с помощью к-рой он старался преодолеть ограниченность понимания движения его предшественниками. Следует отличать биол, концепцию жизни, построенную на допущении существования особой нематериальной «жизненной силы», от тех или иных успешных или неудачных попыток отразить в теории объективную логику саморазвития органических систем.

В средние века в философии господствовал теологический принцип первичности акта божественного творения, дополнявшийся наивным дуализмом (духовное и телесное). В эпоху Возрождения этот дуализм не был преодолен окончательно, что, в частности, проявилось и в воззрениях Парацельса (16 в.). Он считал, что закономерности жизненных явлений как в норме, так и в патологии должны изучаться методами химии (см. Ятрохимия), однако, по мнению Парацельса, хим. процессами в человеческом организме управляет особое жизненное начало — «дух жизни», или «архей». Сходные воззрения развивал в 17 в. его последователь Й. Ван-Гелъмонт. Господствовавшая в новое время в естествознании, и прежде всего в биологии и медицине, эмпирическая логика механицизма закономерно приводила исследователей либо к чисто механистическим, либо виталистическим объяснениям проблемы жизни. Так, Шталь (G. Stahl, 1660— 1734) в книге «Истинная теория медицины» (1708) утверждал, что целесообразное устройство живых существ и их самосохранение зависят от разумной деятельности души, к-рая «сама строит себе тело, управляет и движет его без посторонней помощи». Такие представления вызвали возражения франц. материалистов — метафизиков 18 в., среди которых чисто механистической точки зрения придерживался Ж. Ламетри. Развивая декартовское понятие животного-машины, он говорил о человеке-машине, отмечая тесную зависимость психики от тела. Возражая против признания реального существования бессмертной души, Ламетри писал, что если все может быть объяснено тем, что открывает в мозгу анатомия и физиология, к чему создавать фиктивную субстанцию? Идеям материалистов во Франции противопоставлялись виталистические воззрения, которые культивировались в 18 в. во врачебной школе ун-та в Монпелье [Борде (Th. Bordeu, 1722—1776), его ученик Бартез (P. J. Barthez, 1734—1806) и др.]. В отличие от Ван-Гельмонта и Борде, по мнению которых каждый орган обладает собственной жизнью и независимым жизненным началом, Бартез исходил из представления, что жизненные силы и свойства отдельных органов являются элементами единого принципа, который он назвал «жизненным принципом». В Германии в конце 18 — начале 19 в. представителями В. были А. Галлер и И. Блюменбах. По Галлеру, каждое проявление функциональной деятельности организма является выражением отдельной жизненной силы, но в то же время для развития зародыша не нужна отдельная жизненная сила, т. е. он меняется только в размерах, но не качественно (преформизм). Напротив, Блюменбах стремился объяснить с позиций В. также индивидуальное развитие, направление к-рого он приписывал действию «формообразующего стремления». Современник Блюменбаха Тревиранус (G. Treviranus, 1776—1837) считал, что наряду с силами притяжения и отталкивания, общими для всей природы — неорганической и органической, живым существам присуща специальная «жизненная сила». Активная пропаганда виталистических взглядов, особенно в фундаментальном труде «Биология, или Философия живой природы» (1802—1821), привела к тому, что Тревирануса было принято считать родоначальником В. и автором понятия «жизненная сила», хотя на самом деле и это понятие, и виталистические воззрения вообще к началу 19 в. уже имели довольно длительную историю.

Против В. в середине 19 в. выступали некоторые физиологи — Э. Дюбуа-Реймон и Г. Гельмгольц, а также представители механистического, или вульгарного, материализма Фогт (К. Vogt, 1817—1895), Бюхнер (L. Buchner, 1824—1899) и Молешотт (J. Moleschott, 1822—1893), отстаивавшие возможность сведения нацело биол, явлений, в т. ч. психики, к закономерностям физики и химии. При этом утрачивалось представление о специфических особенностях живого. Многие исследователи, не примкнувшие к лагерю виталистов, чаще всего занимали позицию, близкую к агностицизму. Таковы, в частности, были взгляды Р. Вирхова и К. Бернара, считавших, что сущность жизни не поддается научному познанию, для к-рого доступны только ее конкретные проявления.

Конец 19 в. ознаменовался возрождением виталистических идей. Но если «старый витализм» (16 — 19 вв.) сосредоточивал внимание гл. обр. на проблемах причинности, организованности и управления функциями организма в норме и патологии, то неовитализм (конец 19 — начало 20 в.) — на проблемах органической целесообразности, особенно в процессах эмбриогенеза, и качественной специфичности жизненных явлений вообще; важное место занимала также проблема органической целостности, но главную роль она стала играть позднее, в «организмических» теориях, во взаимосвязи с проблемой возникновения качественно нового в процессах развития. Так, Дриш начал свою научную деятельность под влиянием новаторских работ Ру (W. Roux, 1850—1924), применявшего эксперимент и каузально-аналитический метод к изучению эмбрионального развития. Расчленяя на ранних стадиях развития зародыш на независимые, как он считал, друг от друга части и стремясь выяснить, чем определяется направление развития каждой из них, он отметил, что здесь играют роль величина частей и их положение в целом. Однако ни тот, ни другой момент не может объяснить специфические результаты процесса развития. Последние, по мнению Дриша, зависят от некоего фактора — энтелехии, «иррационального остатка» аналитических исследований, являющихся имманентным свойством органической структуры, к-рое не поддается конкретному изучению, т. к. все определения понятия «энтелехия» носят отрицательный характер. Энтелехия, по Дришу, не является ни энергией, ни константой, она не находится в пространстве, а только действует в пространство (откуда? — на этот вопрос Дриш не дает ответа). Введение понятий подобного рода по существу представляет отказ от научного объяснения жизненных явлений. Дриш пытался обосновать свою точку зрения эмпирическими данными, последующая проверка которых другими авторами показала, что они не могут служить подтверждением его позиции. К числу виднейших представителей неовитализма следует отнести также И. Рейнке (J. Reinke). В отличие от Дриша, он использовал аналогию между живым организмом и машиной, пытаясь доказать, что и организация живых тел вносится в косную материю сознательной силой.

Виталистические тенденции проявлялись не только в тех областях биологии, которые имеют дело с функциональными особенностями живых существ и с их индивидуальным развитием, но и при изучении эволюции, особенно при попытках объяснить возникновение целесообразных приспособительных признаков. Телеологические представления в эволюционном учении ведут начало от Ж. Ламарка, считавшего, что направление эволюции органического мира зависит от изначально свойственной живым существам способности изменяться в направлении усложнения и усовершенствования организации («принцип градации»). Неоламаркисты заменяли принцип градации Ламарка понятиями, которые имеют в сущности тот же смысл: «внутреннее стремление к совершенствованию» [Негели (С. W. Nageli), 1817—1891], «сила роста», или «батмизм» [Коп (E. D. Соре), 1840—1897], «аристогенез» [Осборн (Н. Osborn), 1857—1935]. Все эти понятия вводились для того, чтобы объяснить факт наличия и возникновения в процессе эволюции признаков целесообразной организации живых существ. Упомянутые представления об эволюции противопоставлялись теории Ч. Дарвина, материалистически объяснившей возникновение целесообразных признаков на основе неопределенной изменчивости и естественного отбора (см.Дарвинизм). Дарвинизм сделал несомненной бесплодность и фактическую ошибочность ламаркистских воззрений как механоламаркизма, так и наиболее реакционных, открыто виталистических воззрений в области эволюционной теории и биологии вообще, объединявшихся под названием «психоламаркизм» (психовитализм). Последний связан с именами Р. Франсе, А. Паули, А. Вагнера и Р. Земона, которые приписывали наличие разума или души не только организму как целому, но и отдельным его частям вплоть до клеток или даже протоплазмы.

В 20-х и 30-х годах, когда на передний план в биологии выдвинулась проблема органической целостности, а с нею и проблемы возникновения качественно нового при переходах к более высоким уровням организации, место В. в защите идеализма заняли упомянутые «организмические теории» (органицизм, теория эмерджентной эволюции, холизм и ряд других). Но после того как вновь отчетливо проявилась механистичность и в понимании «организмического способа мышления» (М. Бекнер), в качестве логически необходимого «дополнения» вновь возродились виталистические концепции.

Новейшие формы В. обнаруживают несомненную связь с прошлыми, опровергнутыми развитием естествознания и философии разновидностями «биологического» идеализма; однако эти формы нельзя просто «свести» к ранее существовавшим. Общим здесь является то, что признание существования некоего нематериального фактора жизни, определяющего в конечном счете специфику жизненных явлений, отличающую ее от «физико-химической сущности» процессов неживой природы,— закономерное следствие метафизической оценки процесса саморазвития. В логике «механической системы» материализм может быть только механистическим материализмом, и биологи, следующие этой логике и в то же время констатирующие «несводимость» жизненных процессов к физ.-хим. процессам, вынуждены сделать вывод: в жизненных процессах присутствует нечто «большее», чем простая совокупность физ.-хим. процессов, но тогда для них это «большее» и есть фактор нематериальный (жизненная сила, энтелехия и т. д.), объединяющий живое в единое координированное целое. Так, амер. ботаник и генетик Синнотт (E. Sinnott) пытался соединить идею энтелехии с актуальной в современной биологии проблемой организации живого. Он утверждает, что «план строения» организма носит в конечном счете идеальный характер, ибо живые организмы формируются из лишенной порядка (организации) неживой материи по определенному изначально установленному плану. Этот план (идея организации), заложенный в той единственной оплодотворенной клетке, из к-рой развивается живой организм, обладает «духовной природой». Эта же идея развивалась западногерманским биохимиком Шраммом (G. Schramm) на почве идеалистического истолкования данных молекулярной генетики. И. Хаас строит виталистские построения на трудностях решения проблемы возникновения биол, структур.

Борьба с В. побуждала материалистически мыслящих естествоиспытателей уделять больше внимания философско-методологическим вопросам.

Против В. активно выступали передовые биологи-материалисты прошлого. Так, К. А. Тимирязев писал, что неовитализм проповедует возврат к чисто схоластическим приемам — к изобретению метафизических начал целесообразного действия, что это вненаучная реакция против научного духа времени, возврат к теологометафизическому складу мышления. Против идеалистических представлений, выражением которых является В., высказывались также И. И. Мечников и И. П. Павлов. Энгельс писал о «жизненной силе»: «Понятие „сила” превращается … в пустую фразу, как и всюду, где, вместо того чтобы исследовать неисследованные формы движения, сочиняют для их объяснения некоторую так называемую силу… Наконец, в органической природе… сила,— предполагая перенос движения,— выступает… как нечто вложенное в организм извне, а не присущее ему… Поэтому-то жизненная сила и была последним убежищем всех супранатуралистов» (К. Mаркс и Ф. Энгельс, соч., т. 20, стр. 597—598).

Реакционная роль В. в биологии находит свое выражение не только в том, что он служит питательной почвой для идеалистических и религиозных построений, давая для этого «естественнонаучные» аргументы. В. И. Ленин писал, что идеализм в естествознании «засоряет вопрос и отводит в сторону от правильного пути посредством пустого словесного выверта…» (В. И. Ленин, Полн, собр. соч., 5 изд., т. 18, стр. 40).

Библиография: Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 20, с. 339, М., 1961; Геккель Э. Мировые загадки, пер. с нем., М., 1937; Д р и ш Г. Витализм, его история и система, пер. с нем., М., 1915; Новые идеи в биологии, под ред. В. А. Вагнера и Е. А. Шульца, сб. 1, Спб., 1913; Сущность жизни, под ред. В. А. Фа-усека, Спб., 1903; Тимирязев К. А. Витализм и наука, Сочинения, т. 5, М., 1938; Философия и современная биология, под ред. И. Т. Фролова, с. 40, М., 1973; Simon М. A. The matter of life, New Haven —L., 1971, bibliogr.

^

Источник: Большая Медицинская Энциклопедия (БМЭ), под редакцией Петровского Б.В., 3-е изданиематрица судьбы деятельность